Историк и археолог Адриан Селин дал интервью порталу «Город 812»
АДРИАН СЕЛИН: «НЕТ НИКАКОГО СТРАТЕГИЧЕСКОГО ПРОРЫВА В ТОМ, ЧТОБЫ ПОСТРОИТЬ В ЦЕНТРЕ ГОРОДА ОЧЕРЕДНОЕ СТЕКЛЯННОЕ СООРУЖЕНИЕ»
Критическую ситуацию, сложившуюся сегодня вокруг памятников Охтинского мыса, комментирует доктор исторических наук, профессор НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге, автор книг по истории северо-западного края и российско-шведских отношений XVII века Адриан Селин.
– В чем, на ваш взгляд, суть этого многолетнего конфликта? Почему до сих пор нет единого мнения по, казалось бы, очевидному вопросу – многовековое культурное наследие необходимо сберечь?
– Я вижу суть в следующем. У разных людей есть разное отношение к памятникам. Большинству людей с гуманитарным образованием в каком-то смысле присуще «антикварное» отношение к культуре, когда памятник сам по себе является ценностью, которую нельзя уничтожать. Вокруг этой презумпции и вертится отношение, например, к памятникам Охтинского мыса. А есть люди, которые просто так не рассуждают. Я, например, не ищу в позиции людей, которые хотят там всё застроить, злой воли, я просто вижу узость их аргументации, которая по сути сводится к одному тезису: «Город должен развиваться!» И в этой дихотомии между «город должен развиваться» и «надо охранять памятники» пока что внятных каналов дискуссии не найдено. Хотя, на мой взгляд, неразрешимого противоречия между этими позициями нет. Другой вопрос – как именно должен быть налажен диалог.
Памятники Охтинского мыса стали важной частью Петербургской культуры только в XXI веке. Да, в 1990-е время от времени публиковались, часто компилятивные, материалы о том, что на месте впадения Охты в Неву существовали шведский город Ниен и крепость Ниеншанц.
В 1703 году Ниеншанц был захвачен армией Петра I, а позднее постепенно предан забвению.
Многим казалось, что после того, как в XIX-XX веках здесь были построены сперва Охтинские верфи, потом завод Крейтона, а затем Петрозавод, от Ниеншанца уже ничего не осталось.
Но благодаря петербургскому археологу Петру Сорокину, выяснилось, что не просто «кое-что сохранилось», но что уцелели несколько археологических пластов и всем этим памятникам можно дать хороший внятный музейный контекст.
До масштабных раскопок 2006 года считалось, что Петрозавод всё уничтожил, но оказалось, что памятники сохранились и поэтому нельзя уничтожать их сейчас!
– Но если вести речь о создании ландшафтного парка или археологического музея, кто должен это финансировать?
– Парк должен предполагаться как общественное пространство. Если бы «Газпром» сделал подарок горожанам, сохранив памятники Охтинского мыса и создав ландшафтный парк, это был бы отличный репутационный ход компании. Но почему-то об этом, как мне кажется, не думают, а думают о другом. На мой взгляд, одна из причин нынешней ситуации в том, что строительство – это возможность быстрого экономического оборота, а создание ландшафтного парка – это «медленные» деньги.
– Руководитель проекта на Охте и член правления «Газпром нефти» Елена Илюхина в интервью «Фонтанке» рассказывала о так называемом проекте «парящей конструкции», «хрустального корабля», представленной японскими архитекторами. По её словам, такое решение не нарушает закон. И, тем не менее, вы считаете это недопустимым. Почему?
– Я видел этот проект. Давайте посмотрим на опыт других городов мира. Можно ли представить такой проект где-нибудь в парке Эспланады в Хельсинки? Или в районе замка в Турку? Или в Риме? Вопрос в том, куда мы рядополагаем Петербург и как его ценим. Я уже не говорю о том, что строительство этих объектов предполагает уничтожение основной части археологических памятников. Сторона, идентифицирующая себя с «Газпромом», занимает определённую бизнес-позицию: земля была куплена, город не дал построить там башню, далее продать землю не удалось, и «Газпром» пытается её осваивать. Но это, по моему убеждению – принципиально неверный, контркультурный подход.
– Но, вроде, авторы проекта говорят о том, что он предусматривает неприкосновенность охраняемых археологических объектов?
– На мой взгляд, в японском проекте есть некоторое лицемерие. Памятники «вроде бы» сохраняются (формально, следуя той «археологической экспертизе», которая была подготовлена и сегодня считается принятой, но к ней у профессионального сообщества существуют очень серьезные претензии), но не становятся, как я себе представляю, открытым пространством. Перекрыть археологический памятник (и то, только в тех границах, которые обозначены «экспертизой») стеклянным колпаком – это не решение. Строительство офисных помещений, или я не знаю чего там, в любом случае, разрушит не исследованные, равно как и выявленные части археологических памятников Охтинского мыса.
– На официальном сайте «Газпром нефти» сказано: «На 4 охраняемых государством зонах, расположенных на участке инвестора, строительство вестись не будет. Их площадь не более 0,8 га, что составит чуть более 15% от общей площади проекта. Эти объекты останутся в неприкосновенности и будут выведены за пределы застройки, а после благоустройства — станут частью общественной зоны комплекса и парка». Что в этой информации должно насторожить обычного горожанина, не являющего специалистом-историком или археологом?
– Очень просто, одно слово – «после» благоустройства. После, когда-нибудь. С моей точки зрения, такая формулировка – это неопределённость и перекладывание ответственности на тех людей, которые будут принимать решения тогда, когда их сегодняшние «коллеги» отойдут от дел. Но, повторяю, главная беда – в том, что остальные 85% археологических памятников пойдут, согласно нынешнему проекту, под бульдозерный нож.
– Но как в данной ситуации обычному горожанину, обывателю выработать собственное мнение? От каких приоритетов отталкиваться: «город должен развиваться» или «памятники надо сохранять»?
– С моей точки зрения, то, как сейчас развивается строительство (включая сюда и архитектурное проектирование) в Петербурге, это движение не вперед, а назад. Мы же знаем, как сейчас идет застройка Петербурга – в общем, это всё достаточно провинциально. Забавно, что нелюбимая многими, в том числе и мной, башня «Газпрома» в Лахте – наименее в этом смысле провинциальна. Но архитектура исторического Петербурга является абсолютной ценностью! Специально не реставрировать центр, чтобы люди покупали жильё в «человейниках» – это значит обесценивать значимость исторического облика Петербурга. Это способен понять и осознать любой «обыватель», просто проезжая по городу на машине или в автобусе. Стратегии в сегодняшнем развитии центра города мы не видим. Это касается не только бывших Ландскроны и Ниеншанца, а в целом больших участков Центрального района Петербурга. Здесь много проблем, за которые город не берёт на себя ответственность.
Да, конечно, «Газпром», купив территорию, на которой на тот момент еще не были обнаружены объекты, представляющие историческую ценность, оказался в затруднительном положении. Мне это напоминает историю из моего старого опыта работы в музее-заповеднике «Старая Ладога». Там один из крупных петербургских бизнесменов купил на валу городища XVII века, ровесника Ниеншанца, дом. Он не хотел специально что-то разрушать, но не был предупрежден местными властями, что это место – памятник, и вообще просто хотел дом на речке, а получил множество обременений. Не исключено, что в ситуации с Охтинским мысом вышло что-то подобное. Но все эти соображения не должны быть препятствиями для того, чтобы не только Газпромом, но и органами власти – городскими и федеральными – было принято принципиальное решение о создании на Охтинском мысу ландшафтного парка или археологического музея.
Вообще, когда мы говорим о наследии города, важна подлинность. В музей мы зачем ходим? Чтобы увидеть оригиналы, а не копии. Да, можно переписать «Джоконду», «освежить» краски – только она будет создана в XXI веке. Потеряется слово «подлинность». Вот в Летнем саду теперь стоят непонятно какие скульптуры. С Петербургом, с его «небесной линией», наследием, Ниеншанцом – то же самое. Горожане-консерваторы, и я в их числе, не видят никакого стратегического прорыва в том, чтобы построить в центре города очередное стеклянное сооружение. Консерватизм здесь – не от желания «всё законсервировать», естественно, а от отношения к подлинным вещам, которые формируют городской ландшафт, если он является ценностью. Может быть, участок перешёл «Газпрому» и без нарушений закона, но сегодня ясно, что Охтинский мыс должен стать общественным пространством с акцентом на сохранение подлинных памятников. Это принесёт городу – в долгосрочной перспективе – намного больше, чем японский проект «вчерашнего дня», как я прочитал в одном из комментариев. Можно построить какой-нибудь Петербург-2 в стороне от исторического центра, но не трогать подлинный Петербург.
– Директор русского музея Владимир Гусев предлагал выставить найденные артефакты в Музее истории Петербурга. Сейчас, например, материалы, которые относятся к эпохе неолита, находятся в Кунсткамере. Остальные – в других музеях. Как вы относитесь к такой форме сохранения памятников?
– На мой взгляд, это плохая история. С точки зрения принципов археологического хранения, коллекция не должна быть делима. Коллекции из раскопок в устье Охты распределены между крупнейшими и прекраснейшими музеями, но то, что они рассредоточены – это уже проблема. Хотя я знаю, что в реставрационно-хранительском центре Эрмитажа «Старая деревня» содержится достаточно большая коллекция наследия Петербурга, в том числе часть ниеншанцких вещей, и, например, у студентов ВШЭ есть совместный с Эрмитажем продолжающийся проект по обработке коллекций, связанных с Охтинским мысом. Но поймите, одно дело – коллекции отдельных артефактов, а другое дело – памятник как целое! Расчищенные валы Ландскроны и Ниеншанца могут быть такими же крепостями в центре города, как, например, крепость Кастеллет в Копенгагене (этот пример нередко рассматривается как образец «грамотного» отношения к Охтинскому мысу). Где выставлять вещи – это не первостепенный вопрос. Сегодня наиважнейшая и самая неотложная задача – сохранить зелёный участок в центре города с экспонированием ландшафтных памятников.
– Как, на ваш взгляд, те, кто борются против постройки «Хрустального корабля», должны донести свою позицию до петербуржцев, чтобы привлечь их на свою сторону?
– Историкам, археологам, а также другим экспертам и активистам необходимо активно выступать на всех возможных площадках, чтобы освещать тему. Не отказываться от интервью, например.
– Но тексты и публикации в соцсетях, посвящённые Охтинскому мысу, вызвали у меня ощущение того, что проблема «варится» внутри очень узкого замкнутого сообщества…
– Да, мы даже можем поименно назвать этих людей. Это даже не сто человек. При этом в 2007 году, когда началось общественное движение, подписи собирались гораздо активнее. Честно скажу – я не знаю, как уйти от кулуарности. Только продолжать, несмотря ни на что, выступать за умное развитие любимого Города…
Беседу вела Ольга Шлыкова