Андрей Чернов
Если Ораниенбаум русский народ перекрестил в Рамбов, то еще более дикое для славянского уха Ниеншанц превратилось в краткое, как удар кнутом, – Кáнец.
Но в этом прозвании жил и отзвук куда более раннего имени.
Венчище – так согласно обыскным и переписным книгам рубежа XV и XVI веков называли место на Охтинском мысу. Это память о том, что когда-то здесь был некий «венец». (По той же лексической модели городищами на Руси именуют места, на которых некогда стояли укрепленные городки.)
Новгородский летописец сообщает о том, как шведы в 1300 году позвали римского архитектора и возвели крепость в устье Охты: «…и поставиша городъ надъ Невою на устьи Охты рекы… и нарекоша его Венець земли» (Софийская летопись. ПСРЛ, Т. 6. Вып. 1. Стб. 366). То есть венец Шведской земли.
И о том, как на другой год князь Андрей Александрович (сын Александра Невского) крепость взял и сжег.
Считается, что летописное «Венец земли» – калька со шведского Ландскрона.
Но в синодике XVI века из новгородской Борисоглебской церкви в Плотниках читаем: «…и у Венца избиеных от немець при князе Андреи».
Если бы шведы сами придумали имя «Венец (земли)», то за один год существования крепости оно бы не сохранилось в народной памяти и не превратилось в Венчище. Но оккупанты только калькировали русское «Венец», добавив к нему «lands». То, что венец при этом этот сбился набок, то есть далеко на восток, шведов не смутило. Но с кальками так бывает.
Подобное произошло и с Ореховым островом. Нотебург – это прямой перевод Орехова (только добавлено не lands, а bоrg). Шведское Nöte – орех, borg – крепость, город)
Венцом эта северная территория могла быть только с точки зрения Новгорода (на боку и в ногах венца не бывает.) От Новгорода Нева и Охта – строго на север, то есть сверху, по направлению к Полярной звезде.
Пример из моей «Азбуки Петербурга» (метафора скроена по той же пространственной логике):
Колокольня венчается маковкой,
Голень (это известно) коленкой,
Сторона Петроградская Карповкой,
А Васильевский остров – Смоленкой.
Глянем на карту – эти речки и впрямь, как венцы на дивных звериных головах. Так и Нева венчала новгородские владения (была пограничной рекой), а крепостца на охтинском мысу в прямом смысле слова венчала Неву. Северо-западней в XIII веке новгородских крепостей не было.
Петр Сорокин поймал укрытый берестой новгородский ров под шведской Ландскроной. Это значит, что новгородцы были тут раньше шведов, ну и, соответственно, русское название предшествует шведскому.
Благодаря раскопкам Петра Сорокина мы знаем, что впервые люди облюбовали Охтинский мыс еще до рождения Невы – 5-7 тысяч лет назад. (Неве не более трех тысяч лет.) Но крепость должна была здесь появится только после Невской битвы. (До экспедиции ярла Биргера с его попыткой прорваться к Ладоге такой необходимости просто не было.) А, значит, основать Венец новгородцы должны были при Александре Невском.
Археолог Сорокин поймал ров крепости Венец, венчавшей Новгородские земли в северо-западном углу Ижорской пятины.
Почти через полтысячелетия Петр I возвращается в ту же точку и строит свой имперский Парадиз лишь на несколько верст западней новгородского Венца. Ниеншанц был переименован Петром I в Шлотбург (нидерл. Slotburg – ЗамОк-город).